Мундир уланский, кивер гвардейский пехотный, погоны вообще похожи на Пажеские. Шарф надет так, как его надевали до 1855 г. - пряжкою на левый бок. На мой взгляд, такое сочетание несочетаемого могло быть только у лицедея.
Да и сабелька не Русская вроде,а погоны то точно Пажеские. Сильно компилированный "воин",может и фотоательешная сборка
Может так и есть...,Вы верно отметили Владимир,эфес и впрямь похож. Диагноз не сменится я думаю-Ряженный.
"Для огромного большинства разбиваемых решительно все равно [77] в какой полк они попадут. Но некоторые новобранцы выражают пожелания. «Дозвольте в Измайловский», заявляет какой-нибудь армяк. «Зачем тебе?» «Брат там у меня в третьей роте. Очень хвалит». На груди армяка появляется тройка и одним измайловцем становится больше. Несмотря на то, что все новобранцы знают, что в кавалерии служить труднее, а главное, дольше, чем в пехоте, есть такие, которые не могут устоять перед блеском формы и просятся в конницу. Послать в деревню свой портрет в бобровой шапке с султаном, в красной венгерке, в белом ментике, и с саблей — слишком большое искушение. Наивные молодые люди еще не знают, что можно иметь отличный портрет на коне и за все время службы ни разу не подходить к лошади. В районе расположения всех пехотных полков имеются отличные фотографии, где снимается только голова, а все остальное уже готово. Сидит Лейб-Егерь в своей собственной форме в мундире с лацканом и в кивере. Все это в красках. Лицо розовое, мундир черный, лацкан зеленый и т. д. В правой руке он держит обнаженный пехотный тесак, выкрашенный в серебрянную краску. А под егерем конь, масть по выбору. У коня все четыре ноги на воздухе, серебряные подковы и в каждой подкове золотые гвоздики. На паспарту золотой вязью написано: «В память моей военной службы». Такое изображение стоит полтора целковых." Выдержка из книги: Макаров Ю. В.. Моя служба в Старой Гвардии. 1905–1917. Мирное время и война. — Буэнос-Айрес: Доррего, 1951. Аннотация: Юрий Владимирович Макаров служил в лейб-гвардии Семеновском полку — одном из старейших воинских формирований русской армии, стяжавших славу на полях сражений. В своих мемуарах он обозначил важнейшие вехи в истории Семеновского полка в последний период его существования — с 1905 по 1917 год. Это объективный беспристрастный, но глубоко личностный рассказ о жизни и быте русского офицерства, прежде всего его элиты — гвардейцев, их традициях и обычаях, крепкой воинской дружбе и товариществе, верности присяге, нравственном кодексе офицерской чести. Автор создал колоритную панораму полковой жизни в мирное и военное время, яркую портретную галерею типичных представителей русского офицерства — от подпоручика до свитского генерала. Особенная историческая ценность работы состоит в уникальных сведениях, которые ныне малодоступны даже для историков. Подробно описана внутренняя жизнь городского и лагерного офицерского Собрания. Немало страниц посвящено культурной жизни Петербурга-Петрограда начала XX века.
